Незаконченные воспоминания о детстве шофера междуг - Страница 6

К оглавлению

Всю ночь старики ругались. Семен просыпался и слышал, как старик говорил:

— Велика Россия, Кирилл, всю не пройдут.

— Поживем — увидим.

— Вернутся наши.

— Однова живем, — говорил дед Кирилл.

— Сволочь ты продажная.

— Вот я тебе смажу, — пообещал дед Кирилл.

— Куда я против. Ты же Гитлером вооруженный.

— Не растравляй, — пригрозил дед Кирилл.

— Вернется зять, спросит…

Старики все-таки подрались, смыли кровь под умывальником, а на следующее утро Семен с дедом уехали из этой деревни.

В городе они зашли в полицию. По двору полиции ходили мужчины в одинаковых синих пиджаках, как потом Семен узнал, эту форму реквизировали для полицейских в местном универмаге. У всех, как у деда, на рукавах были повязки. В дежурной комнате висел портрет Гитлера, а под портретом, задрав хобот, стоял станковый пулемет.

Здесь же впервые он увидел Осипова. Осипов улыбался золотыми зубами, и все на нем поскрипывало: сапоги, портупея, кожаная куртка. Дед отозвал его в сторону.

Потом они поехали в полевую жандармерию, и Семен долго ждал в приемной на плюшевом диване. За дверью говорили по телефону, и Семен несколько раз слышал, называли его мать — Буслаева Анна Кирилловна. Вместе с дедом и Осиповым из кабинета вышел офицер с витыми, как крем, на пирожных, погонами, потрепал Семена, по щеке, дал ему плитку шоколада и улыбнулся:

— Мальчик, все будет хорошо.

— Что ж хорошего? — буркнул дед.

8

Семен сбросил скорость. Впереди было село. Автобус по селу идет две минуты. Семен давно подсчитал: село от окраины до окраины — четыре километра. На этот раз он отметил по спидометру: точно четыре километра. На обратном пути Семен проезжал село днем. Село запомнилось по велосипедам. Днем сотни велосипедов стояли у конторы, школы, домов. Года два назад появилось много велосипедов с моторами, наверное, был хороший урожай. На трассе Семен знал многих. Рядом с автовокзалом стоял дом. Там жил старик. Шесть лет Семен здоровался со стариком. Старик всегда встречал автобус. Он подходил и рассматривал пассажиров светлыми, выцветшими от старости глазами. Старик и зимой и летом носил куртку из серого шинельного сукна. Полгода назад старик перестал приходить к автовокзалу. Семен прождал его несколько рейсов и зашел в дом.

— Помер старик, — сказала ему неряшливая женщина и облегченно вздохнула. — Чудить стал на старости лет. Все ехать куда-то собирался. Помер. А вы кто ему будете?

Семен не стал ей объяснять, да и объяснять было нечего. Женщина подозрительно проследила за ним, пока Семен не закрыл калитку.

Они жили с дедом Кириллом вдвоем. Дед вставал на рассвете, доил корову и выгонял ее в поле, бабка умерла перед войной. Они сами варили щи, и Семен помогал деду крутить мясорубку. Вечером дед обычно рассказывал Семену о своей жизни. Выходило, что дед был героем, потому что воевал с белыми и был командиром.

— Ты немцев боишься? — спрашивал дед.

— Боюсь, — признался Семен.

— А ты не бойся, и все, — убеждал его дед. — Немец, он, конечно, не дурак, потому ему умирать тоже неохота. Ты видел наши танки?

— Видел.

— И все. Не бойся. У нас тоже есть танки. Мы еще им дадим под… — Дед выругался.

— Почему под…? — спрашивал Семен.

— Потому… — Дед обдумывал ответ. — Но ты плохих слов не употребляй, это некультурность. Но так их за ногу, их матерей…

Семен от деда выучил много новых слов. С тех пор прошло больше двадцати лет, и однажды, когда его разозлили слесаря в автопарке, Семен выругался дедовым ругательством так, что слесаря долго просили повторить, они никогда такого не слыхали.

Однажды заехал Осипов.

— Стрелять надо, а я для них хлеб собираю!

— Замолчи! — тоже крикнул Осипов. — Тебе ответственное дело поручили!

— А я на это дело!.. — Дед вставил свое любимое выражение.

— Ты красный командир в прошлом и обязан подчиняться дисциплине! — кричал Осипов.

— А я на такую дисциплину!.. — Дед и дисциплину охарактеризовал своим любимым выражением.

Семену было скучно в деревне. И еще ему очень хотелось сладкого чаю, а сахара не было. И Семен попросил деда:

— Купи конфет.

Дед странно посмотрел на него, повздыхал, но через два дня привез из города коробку фруктового немецкого мармеладу.

Еще раз приезжал Осипов, они долго шептались с дедом, ночью они уехали вместе, а утром дед привез брезентовый тюк. Весь день он строгал рубанком доски, и к вечеру был готов гроб. Ночью гроб вывезли, а через несколько дней дед привел Семена на кладбище, снял шапку перед новой могилой и сказал:

— Здесь лежит твоя мать и моя дочь. — Борода у деда стала мокрой от слез. Он шмыгнул носом и добавил: — Убивать будем, как сук. Мы для них не люди.

А еще через несколько дней в деревню приехал грузовик с офицером и тремя солдатами. Офицер зашел к ним в дом, долго сверял по спискам и кричал на деда:

— Пьяная свинья! Не будет шерсти, через два часа сбрею тебе бороду.

— Может, этот… мать? — спросил дед, когда офицер ушел.

— Тот был толстый.

— А какая разница? — сам себе сказал дед. Он надел чистую, стираную рубаху и принес автомат. Щелкнул затвором, открыл крышку диска, пересчитал патроны и позвал Семена.

— Будешь жить у Марьи Трофимовны. Если что, Понял?

— Понял.

— За мною не ходи.

Но Семен пошел, прячась у забора. Дед подошел к грузовику, снял автомат с плеча и стал стрелять очередью.